Он стал бакенщиком. Что это значило в те послевоенные годы? Каждый вечер надо было зажигать бакены: чистить стекла стоявших на них керосиновых фонарей и чиркать спичкой — гори, указывай дорогу.Ас рассветом гасить их. Тридцать деревянных бакенов. Зажги, погаси. Зажег — пришел вечер, погасил — наступило утро. Помните фонарщика у Экзюпери?
Каждый день следовало промерять глубину реки на своем участке. Ведь бакен сам по себе — всего лишь бесполезный поплавок, если его не поставить таким образом, чтобы он обозначал для судов верный путь. Сложность в том, что глубина меняется постоянно. Приходилось Шомову с шестом-наметкой не вылезать из лодки: самый дальний перекат на участке бакенщика был от Медвежьей Головы в шести километрах.
Чтобы островитяне не чувствовали себя оторванными от мира, начальство выделило им детекторный приемник «Комсомолец». Ночами, когда зажигались на реке рукотворные звезды, Шомовы слушали голос Москвы.
Здесь, на острове, среди лугов и ракит родились у Ивана Фроловича три его сына. Шомов иногда в шутку называл их так — «луговые дети»...
Причала на острове нет. Лодка легко выскочила на песчаный берег. Натянулись привязанные к корме поводья. Мальчик нащупал копытами дно и вышел из воды, снова готовый нести береговую службу. Жулик опрометью бросился к стоящему на сваях дому бакенщиков, в'тайне надеясь, наверное, что за время его отсутствия в заветную миску упала не одна добрая кость. Шомов стал прилаживать лодку к торчавшему из песка ржавому крюку. Для каждого начиналась привычная островная жизнь.
Остров был невелик — обойти вокруг можно при желании меньше чем за час. Назвали его Медвежьей Головой сравнительно недавно, потому что кому-то очертания острова напомнили голову зверя. Рассказывают, что последнего медведя здесь встречали, по крайней мере, лет сто назад, но название прижилось, и теперь на всех лоциях там, где Ока разменивает свой 498-й километр, отмечена Медвежка.
По краям остров зарос густым ивняком, а в центре, как плешина, устроился небольшой луг с пересыхающими к середине лета болотцами. Трава на нем небогатая, но и отсюда берут бакенщики на свои нужды сено. Небезызвестный нам Мальчик, например, питается зимой с того же «стола».
Мы с Шомовым сели на скамеечке возле домика бакенщиков — этого своеобразного наблюдательного поста на реке, и он начал рассказывать о своей службе нынешней. Перечисляя последние достижения, он загибал пальцы: «Фотоэлементы гасят и зажигают бакены — раз, глубины меряет эхолот — два, связь по всей реке отличная — три, есть свой маленький теплоход — четыре, по вечерам теперь по реке ходить не надо и зорю проспать вполне можно — пять...» Последние слова Шомов произнес так, что нельзя было понять, куда зачислять это новшество — к достижениям, а может, к потерям.
Бакенщик стал вспоминать, как недавно сцепился е изыскателями. Он все требовал у них расчистить один перекат, на котором не выдерживалась гарантированная судам глубина в два метра. Мерил Шомов — у него выходило метр восемьдесят, мерили изыскатели — получалось два. Бакенщик стоял на своем, и весть о коварном перекате и жарком споре докатилась до начальства. Шомова вызвали «на ковер»: ты что ж, говорят, Еоруешь воду? А тот пригласил начальство прогуляться по реке и убедиться в его правоте. Начальство сделало замер собственноручно, и спор выиграл бакеншик. Шомов объяснил: «За фарватер мы отвечаем головой: три раза в месяц проводим траление судового хода, вытаскиваем из Оки камни, топляк, коряги, затонувшие якоря». Здесь я не выдержал и рассмеялся, вспомнив знаменитое чеховское «Общество отыскания и поднятия якорей с речных пароходов и барж». Сказал об этом Шомову, и он тоже оценил чеховский юмор. ...Медвежья Голова — место знаменитое. Не одно лето отдыхал здесь артист Большого театра Александр Степанович Пирогов. Родился он на Оке, в селе Новоселки под Рязанью, и всю жизнь не мог уйти от реки своего детства. Нашел подходящий остров, бакенщики построили ему маленький дом на сваях. Пирогов каждый год приезжал сюда отдохнуть от столичной суеты. Шомов крепко подружился с певцом. Ловили рыбу, теплыми вечерами пили на веранде чай, смотрели на реку. Иногда разносило эхо по окским плесам могучий голое певца. Тот пел для Шомова свои любимые песни.
Смерть человека счастливой назвать, конечно, нельзя, но Пирогов встретил неизбежное не в душной артистической уборной, не в московской квартире и не на больничной койке, а на берегу родной реки. На острове стоит большая глыба гранита, на котором высечено: «Здесь, на Медвежьей Голове, 26 июня 1964 года умер прославленный русский певец, народный артист СССР Александр Степанович Пирогов».